С Мариной Евгеньевной Салье я встречался дважды. Оба раза это были конференции МАДО, Межрегиональной Ассоциации Демократических Организаций. Первый раз - учредительная, в октябре 1989 года в Челябинске. На ней я представлял Омский городской клуб избирателей (ОГКИ) и оргкомитет Омского Народного Фронта (ОНФ). Второй - в Вильнюсе, в феврале 1990 года, где я уже был делегатом образованного в ноябре ОНФ. Я сидел в зале, Салье - неизменно в президиуме - как организатор и спикер. На второй день к ней присоединялся Юрий Афанасьев, выступление которого всегда ждали с нетерпением. Марина Салье была не такой "раскрученой" персоной, как Афанасьев, но в среде демократов "первой волны" пользовалась не меньшим авторитетом за принципиальность и организаторские навыки. То, что ее часто называли полностью - по имени-отчеству-фамилии, а не по имени-фамилии, как стало практиковаться в противовес официальной "совковой" традиции, - показательный штрих.
В том же 1990 году мы с группой омских единомышленников чуть было не вступили в созданную при активном участии Салье Свободную Демократическую партию России (СвДПР). Но это наше очередное объединение не случилось из-за полуанекдотического эпизода, о котором я как-нибудь еще расскажу.
Много лет я ничего не слышал о Марине Евгеньевне. А когда прочитал ее яркие и жесткие антипутинские публикации, с радостью убедился, что Марина Евгеньевна не поступилась принципами и до последних минут своей яркой жизни занимала жесткую позицию неприятия лжи и бесчеловечности российского режима. В отличие от многих-многих прежних попутчиков и соратников.
В памяти и в истории Марина Салье останется редким и ярким носителем образа "принципиального и честного демократа". Близким к тому, который прочно связывается с ее коллегой по демократическому движению первой волны Галиной Старовойтовой.
Корб и все, все, все